Наконец, отпихнув от себя коробку с цветком, он уселся на край постели и взъерошил волосы пальцами. А Юля… почему она не могла не думать о том, как они совсем недавно занимались в этой комнате любовью? Почему перед глазами так и вставали картинки, от которых кровь быстрее бежала по венам? Ведь знала, что все в прошлом, а то, что было, уже не вернешь. И оно останется лишь в воспоминаниях — яркой вспышкой, обжигающей, но уже призрачной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— О чем задумалась? — донесся до нее голос Лебедева, и Юля встрепенулась.

— Да так, ни о чем. А что?

— Я розу эту своим отдам, окей? Может, выяснят чего-нибудь.

— Да, без проблем. Я бы в любом случае от нее избавилась.

— Хорошо. — Он помолчал, глядя на нее, и Юля испытала то, чего не должна была чувствовать — надежду. Надежду на то, что все еще может быть иначе. — Ладно. Давай тогда пока разбежимся. За Женю и родителей не волнуйся, за ними присмотрят.

— Спасибо.

— Эти суки так и не выходили на контакт, ну, помимо «подарка»?

— Нет, я бы сказала.

— Ладно. И если выйдут, держи меня в курсе.

Ей так не хотелось, чтобы он сейчас вставал с ее постели и уходил, но она уже ни на что не имела права. Ни просить его остаться, ни давать понять ему в принципе, что ей хочется просто прижаться к нему и так и сидеть, обнявшись.

Когда Дэн все же вышел в прихожую и принялся обуваться, из кухни, теребя в руках полотенце, вышла Анна Петровна. Выглядела она смущенной и решительной одновременно, но те взгляды, полные предупреждения, которыми ее награждала раз за разом Юля, полностью игнорировала.

— Даниил… Я хотела сказать… я не врала тебе тогда.

Лебедев застыл на пару секунд, после чего распрямился и посмотрел на Анну Петровну. А Юля поняла, что впервые видит бабушку такой. Растерянной.

— Я вас понял, Анна Петровна.

— Но Юля сказала, что вы больше не вместе.

— Она действительно так сказала?

Он обернулся к ней и приподнял бровь, и у Юли сердце зашлось от какой-то болезненной радости.

— А мы вместе? — выдавила она из себя, старательно игнорируя то, что испытывала.

— Я злюсь на тебя. Стараюсь объяснить себе все, и вроде даже выходит. Но пока зол. И давай поговорим об этом позже и без свидетелей.

Он притянул ее к себе и быстро поцеловал в висок, после чего кивнул Анне Петровне и вышел из квартиры, оставив Юлю в состоянии полнейшего смятения. И все той же радости, от которой сердце захлебывалось каждым неистовым стуком.

ГЛАВА 32

Юля потянулась и блаженно зажмурилась, когда поняла, что впервые за несколько последних дней ей удалось выспаться. Она просто легла в постель вечером, просто закрыла глаза и… отключилась. Сказывались волнение, которое она пережила, и перманентная усталость.

Наверное, теперь все будет хорошо. Просто не может таковым не стать. По крайней мере, ей очень хотелось в это верить.

Когда она оделась и пришла в кухню, бабушка обнаружилась сидящей на ее обычном месте — за столом. Склонившись над картами, она сосредоточенно рассматривала их и шевелила губами. И у Юли сердце защемило от этой картины. Как бы она ни злилась на Анну Петровну, прекрасно понимала, что та желала ей только добра. И беспокоилась так, что готова была на все.

— Доброе утро, — поздоровалась она хрипловатым после сна голосом. — Никаких новостей?

Она с улыбкой кивнула на карты, когда бабушка подняла от них голову, и подошла к столу, чтобы налить себе кофе.

— Все спокойно сегодня. Доброе утро.

Бабушка тоже вернула ей улыбку, тем самым давая понять, что между ними снова мир, и Юля окончательно убедилась в том, что впереди действительно будет только хорошее, еще не зная, что жестоко ошибается.

Она стала замечать, что Анна Петровна ведет себя странно, часа через два, когда как раз подумывала о том, чтобы поехать домой. Сегодня был какой-то ленивый день. Юля перекусила бутербродами, отказавшись от предложения бабушки приготовить «чего-нибудь вкусненького». Они вместе посмотрели телевизор, редко обмениваясь впечатлениями от увиденного, но стоило только Анне Петровне уйти к себе в комнату, где она собиралась заняться своими делами, до которых у внучки доступа не было, Юля испытала тревогу.

Это было то чувство, что рождается в душе безо всякого на то повода. И без каких бы то ни было объяснений. Старательно заверяя себя, что это всего лишь последствия пережитого волнения, она взяла мобильный, который и без того старалась не выпускать из виду и, ожидаемо не отыскав на нем пропущенных от Лебедева, все же решилась написать сама.

«Привет. Ты как?»

И тревога только усилилась, когда Дэн не ответил. Зато от мыслей о том, что с ним могло что-то случиться, Юлю отвлекла Анна Петровна. Из своей комнаты она вышла побледневшей, с каким-то странным взглядом, который метался по квартире.

— Бабуль, что-то стряслось? — осторожно спросила Юля, а у самой сердце замерло. Может, она «увидела», что с Даниилом что-то случилось?

— Ничего не стряслось. Поезжай домой, быстро.

— Дома что-то?

Теперь душа в пятки ушла от страха за Женю. Юля начала судорожно собираться — схватила телефон, помчалась в комнату, чтобы посмотреть, не забыла ли свои вещи.

— Дома хорошо все, — донесся ей в спину голос Анны Петровны. — Но уезжай, нечего тебе тут делать.

Эти слова вкупе с тем, что бабушка была сильно напугана, хоть и пыталась это скрыть, неожиданно разозлили. Что за тайны опять? Мадридский двор даже рядом не стоял.

— Что значит, нечего мне тут делать? Ты меня выгоняешь? — прищурилась она, оборачиваясь к бабушке. — Что за новости?

— Хрень собачья все, а не новости. Уезжай! Кому я говорю!

А потом и вовсе подскочила и стала выталкивать ее из комнаты, чем ошарашила настолько, что Юля даже дар речи потеряла. Только и успела, что сунуть ноги в кроссовки и стащить с вешалки куртку с сумкой. А на то, чтобы возмутиться, времени не осталось — Анна Петровна вытолкала ее и из квартиры и захлопнула за внучкой дверь.

Вот и прекрасно! Она уедет, а потом недельку-другую даже близко к бабушке не подойдет, чтобы той в следующий раз неповадно было такое вытворять. И вообще, ей казалось, что Анна Петровна прекрасно поняла, что думает Юля по поводу ее секретов. Что же это тогда сейчас было?

Она вызвала лифт и, спустившись вниз, осмотрелась. Решив, что самым верным будет прогуляться, чтобы немного проветрить голову, направилась к метро, до которого путь пешком занимал минут двадцать. Шла и понимала, что не может избавиться от все той же тревоги и странного чувства, что она что-то упустила.

«У меня все ок. Как ты?»

Юля не смогла сдержать улыбку, когда на экране высветилось сообщение от Дэна. Хотела тоже взять паузу перед тем, как ответить, но поняла, что не сможет.

«Нормально. Бабушка только странно себя повела сейчас».

«А до этого вела не странно?) Что сделала?»

«Выставила меня из дома. Сказала, чтобы я уходила».

«И где ты сейчас?»

«К метро иду, а что?»

«На своей станции выйдешь, жди меня, если в пробку не встану, буду минут через тридцать»

«Что-то случилось?»

«Чтобы нам увидеться, должно что-то случиться?»

«Нет… я просто уже не знаю, откуда что может «прилететь»»

«Сегодня вроде ничего не прилетит. Встретимся, скатаемся куда-нибудь, посидим вдвоем»

«Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой»

«Доедешь, звони. Я сворачиваю на Богатырский»

Теперь на душе стало не только тревожно, но и тепло. Настоящая адская смесь — коктейль из слишком разных ощущений. Юля спрятала телефон в карман и быстрее зашагала к метро. Желание увидеть Дэна, провести с ним вечер и просто стать хоть ненадолго теми, кому приятно быть друг с другом, забурлило в крови.

Она почти дошла до пешеходного перехода, ведущего к зданию метро, с виду напоминающему летающую тарелку, как случилось ужасное. Сначала показалось, что грянул гром, даже окна в витринах задребезжали. Потом послышалось, как сработала сигнализация в машинах, припаркованных во дворах. Юля жадно вдохнула кислород, а вот выдохнуть не смогла. Обернулась, увидела, как вверх вдалеке поднимается черный дым. Угрожающий, клубящийся, словно из самого ада.