— Пойдем, — кивнула она, позволяя увести себя с улицы.

Юля долго стояла под душем, прислушиваясь к себе. Сердце билось размеренно и спокойно, словно наконец обрело тот ритм, который и был ему необходим. Вода согрела, а понимание, что они с Дэном наконец в безопасности, усилило состояние эйфории, в которое она погрузилась несмотря ни на что.

Наверное была неправа, но не могла иначе. Ей казалось, что она поняла, почему все случилось именно так. Или может Юля себе это только придумала, но… А что если бабушка взяла на себя то ее проклятие, с которым она существовала всю свою жизнь? Взяла, понимая, что иначе с внучкой может случиться непоправимое. И вот теперь Юля действительно чувствовала ту свободу, которая казалась ей абсолютной.

— Ты Женю набрал? — спросила она Дэна, когда вышла из ванной, вытирая волосы полотенцем.

— Да. Она переживает, но сказала, что до завтра подождет.

Он усмехнулся, взъерошил волосы пальцами и налил себе виски.

— Выпьешь что-нибудь?

— Немного вина, если есть. Я сейчас вообще в раздрае.

— Я понимаю. Хочешь обсудим все, что случилось?

— Нет!

Она выкрикнула это слово, и поежилась от того, как громко оно прозвучало.

— Нет. Я не хочу. Не знаю, что это — самозащита или нет, но… я не могу все это обсуждать. Знаю, что прячусь сейчас от всего, знаю, что накроет, но иначе сейчас не могу.

— А иначе и не надо.

Юля понимала, что Дэн все воспримет так, как нужно. Он просто налил ей вина и больше ни о чем не спрашивал. А она вцепилась в бокал с такой силой, что пальцы побелели. Сделала внушительный глоток, надеясь, что спиртное хоть немного опьянит.

— Иди ко мне, — шепнул Дэн, усаживаясь на диване, и Юля послушно шагнула к нему и устроилась рядом.

— Уедем, как только все устаканится, — проговорил Лебедев непререкаемым тоном, прижимая ее к себе. — И возражения не принимаются.

— А я и возражать не буду.

— Вот и хорошо.

Наступило молчание. Дэн вертел в руках бокал виски, Юля — просто прижималась к Лебедеву и понимала, что сейчас это единственное, что ей нужно.

— Я так испугалась, когда ты разозлился на меня из-за предательства, — шепнула она, почувствовав, что сейчас ей нужно сказать то, что до сих пор ее выворачивало наизнанку.

— Я бы не смог без тебя, ты же знаешь. — Он отставил бокал и, забрав из рук Юли вино, почти что бросил его на столик. После чего обхватил ее лицо и шепнул: — Я бы не смог без тебя.

И больше ничего не стало. Остались только Дэн и она. И жадная потребность сейчас чувствовать того, кого она любила. Чувствовать вопреки всему, вычеркнув хотя бы на время все то, что их окружало извне.

Она оказалась сидящей на нем через несколько секунд. Лебедев нетерпеливо сорвал свою рубашку, которую дал Юле, чтобы она надела после душа, откинул прочь, и она осталась перед ним совершенно обнаженной. Но Юлю это не смущало — напротив. Она желала быть такой, хотела чувствовать все, что бы Дэн с ней ни делал, каждой клеточкой тела.

Внутренней поверхности бедер касалась шершавая ткань джинсов. Юля сидела на Дэне, расставив ноги по обеим сторонам от него.

Он потянулся к груди, и с губ ее сорвался протяжный стон, когда Лебедев обхватил сначала один сосок, потом второй. Втянул в рот, пососал и прикусил, после обводя языком.

Его пальцы сминали ее бедра. Жадно впивались в кожу до боли, которая сейчас была так необходима.

— Ты уверена? — шепнул Дэн, и Юля кивнула. Да, именно этого она и хотела. Чтобы хоть на время забыться, получить то, чего так жаждала.

— Хорошо, — выдохнул Лебедев, словно это слово далось ему с огромным трудом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он скользнул пальцами между ее ног, провел по расщелине снизу-вверх и, покачав головой, поднес руку к губам Юли.

— Оближи, — донесся до нее его голос.

И она послушалась. Втянула пальцы Дэна в рот, увлажнила языком. Прикусила, едва сдержавшись, чтобы победно не улыбнуться, когда услышала приглушенный стон. А следом застонала и сама, стоило только Дэну начать потирать ее клитор. Он намеренно медленно дразнил его, опускался ниже, чтобы чуть ввести пальцы внутрь, и тут же выскальзывал и снова растирал чувствительную точку.

— Дэн… — шепнула Юля, понимая, что уже близка к тому, чтобы получить разрядку.

— Да?

— Я тебя хочу.

— Сильно?

— Безумно.

— Мне продолжать так?

Он прикусил сосок, всосал его в рот и потянул. Пальцы продолжали кружить возле клитора, растирая его, после чего возвращались к увлажнившемуся лону.

— Да-а…

— Только так? По-другому не хочешь?

Один господь ведал, чего ей стоило сдержаться. Сейчас ей было так хорошо и сладко рядом с ним. Вот, к чему она стремилась. Идеальный самообман, когда можно солгать себе, что все в порядке.

— Хочу…

— Как ты хочешь? Я уже на грани.

Юля снова едва сдержалась, чтобы не растянуть губы в кривоватой улыбке, которая бы наверняка получилась с привкусом запредельного удовольствия.

— Хочу тебя внутри.

И Дэн сделал то, чего она так желала. Расстегнул молнию на джинсах и насадил Юлю на себя одним движением.

Она тонко вскрикнула от приятной боли, стоило только Дэну заполнить ее собой. И сама задвигалась почти сразу же. Опираясь на плечи Лебедева, задавая ритм — один на двоих.

Она сходила с ума каждый раз, как приподнималась, чтобы после опуститься и принять Лебедева в себя. Стонала, не сдерживаясь, от острейшего удовольствия, которое пронзало ее, приближая к грани. И когда Дэн положил руки на ее талию и начал сам насаживать Юлю на себя, она последовала за каждым его движением.

— А этот день кончился лучше, чем я думал, — прерывисто шепнул Даниил, когда они оба замерли в попытке отдышаться.

— А я надеюсь, он еще не кончился, — устало улыбнулась Юля и прижалась к нему так крепко, как это только было возможно.

ГЛАВА 43

На похоронах Дэн был пару раз, и то давно, в подростковом возрасте, когда все воспринимается совсем не так, когда становишься взрослым. В воспоминаниях это были унылые мероприятия, с которых хотелось поскорее свалить. Отец одергивал его, говорил, что так не делается и нужно чтить память тех, кто ушел, а Дэну казалось, что этим самым ушедшим сейчас уже вообще плевать на все. Кто там пришел чтить их память и пришел ли вообще.

Сейчас же все было совсем иначе. Юля не показывала того, что чувствует, но сам Дэн, казалось, ощущал все, что ее переполняло. На кладбище Женя тихо плакала, родители Юли скромно стояли в стороне, было еще три голосящих и причитающих пожилых дамы и четвертая рядом с ними, весьма экстравагантного вида, которая регулярно их одергивала. И сама Юля. Молчаливая и незнакомая, боль которой хотелось забрать себе.

— Ты в порядке? — спросил он в который раз, понимая, насколько чужеродно и банально звучит этот вопрос, и Юля кивнула.

— Да. Иди к машинам с остальными, я немного еще постою здесь.

Она поправила черную ленту на одном из венков и осталась возле могилы. А Дэн ушел, правда, не к машинам. Остановился за деревом и тяжело вздохнул. Маленькая и какая-то уменьшившаяся фигурка Юли, одетой во все черное, казалась ему особенно трогательной и хрупкой. Он сжал челюсти с такой силой, что зубы скрипнули друг о друга.

И он сам, и его отец задолжали Юле непомерно много. И теперь он собирался если не расплатиться по счетам, то сделать все, чтобы это чувство, которому не было названия, но которое жило у него внутри, хоть немного поблекло.

Он хотел подарить Юле столько счастья, сколько сможет. Готов был зубами рвать любого, кто посмел бы причинить ей страдания. Если конечно, такой самоубийца все же отыщется. А сейчас… сейчас был способен только попробовать разделить ее боль. И надеяться, что это поможет Юле хотя бы отчасти.

— Я думаю, что вполне можно поставить тебя главой филиала. Сначала в области, потом вот Дэну будешь помогать, — закивал Алексей Маркович, обращаясь к Воронцову.